Доги —  самые большие и очень сильные собаки.  Крупная голова со стоячими ушами,

которые подрезают в щенячьем возрасте. Мощная шея, огромные лапы, прямая спина и хвост,

висящий, как плетка.

Шерсть у догов короткая.

Окрас разнообразный:  черный,  черный с белыми пятнами на груди и лапах,  мышиный

серый, рыжий, тигровый и мраморный — на белом фоне черные пятна.

Доги рано начинают чувствовать свою силу — держатся уверенно, с достоинством. Они

упрямы и с ленцой.  Поэтому начинать дрессировать их лучше пораньше.  Но прыгать через

барьеры не следует давать рано, так как конечности у молодых собак еще слабые и нужно дать

им окрепнуть.

Догов не следует рано начинать злобить —  они и так очень внушительны.  Раннее

развитие злобы вырабатывает нервозность поведения, совсем не присущую этим собакам.

Доги к окружающим относятся спокойно, к своим — ласково. Дрессируются на все видыслужб.

Собаки,  как и дети,  учатся по-разному:  одни ходят в школу с большим желанием, 

хорошо все усваивают,  радуются своим успехам;  других школа угнетает,  они и ленятся,  и

упрямятся, а радуются только тогда, когда появляется причина пропустить урок.

Такой вот лентяйкой была Гайда. Школу она ненавидела,  товарищей своих презирала. 

Все ее помыслы сводились к тому,  чтобы разжалобить хозяйку да поскорее улизнуть домой.

Гайдиной хозяйке, шестнадцатилетней девочке Нонне, дрессировка тоже наскучила, дело у нее

не клеилось,  погода стояла холодная,  дождливая,  а стоять мокнуть и на ветру мерзнуть —

занятие,  прямо скажу,  не из приятных. Казалось бы,  раз пропала охота заниматься,  так и не

ходи,  сиди себе дома возле теплого парового отопления,  под светлой электрической

лампочкой —  никто не погоняет,  никто не неволит. Но на горе себе и хозяевам Гайда была

красивая и очень породистая.

Гайда —  дог.  За красоту и величавость все мы звали ее догиня.  Она и вела себя как

вельможа.  Но за это медалей на выставках не дают. Чтобы получить на выставке медаль за

красоту, служебной собаке необходимо сдать два обязательных курса дрессировки. Пришлось

девочке Нонне и догине Гайде мучиться под открытым небом, мерзнуть на холодном ветру. 

Стоят,  бывало,  в сторонке,  Гайда дрожит всем телом,  Нонна ее полой своего пальто

прикрывает. До занятий ли тут, скукотина до слез.

А уж притвора Гайда ужасная. Меня, бывалого человека в этом деле, и то обманывала.

Долго я таскала ее у себя на плече, когда учила ходить по буму. Она обмякнет вся, вроде

силы ее покинули,  и валится с бревна.  Лапы у нее на буме не помещаются,  скользят, 

приходится тащить.

«Вези уж,  если тебе не лень меня возить,  я потерплю», —  говорят ее глаза,  полные

притворства и лени. И я тащу.

Я ее раз протащила,  два,  потом думаю —  хватит.  Пришлось поговорить с ней

соответствующим образом,  объяснить,  что я о ней думаю,  и Гайда как шелковая пошла по

буму сама, и все лапы у нее поместились, и не скользила она, и не падала.

В группе Гайда отличалась своим миролюбием, драк она ни с кем не заводила. Любила

лежать в красивой позе.  Любила,  когда восхищались люди ее красотой.  И не понимала, 

конечно, зачем ее мучают, зачем заставляют прыгать.

Прыгать — это было самое главное для нее мучение.

Всем собакам поначалу ставят забор совсем низкий, сантиметров шестьдесят-семьдесят, 

чтобы без труда можно было его перемахнуть. Собакам нравится прыгать, они это дело любят. 

Все, но не Гайда. Догиня добровольно прыгать отказалась, а когда мы ее заставили все-таки, 

она сильно захромала на заднюю лапу. Я решила, что она сильно ушиблась, и отстала от нее на

время.

В следующий раз Гайда при виде барьера потащила хозяйку к воротам —  с площадки

вон. И нам вдвоем пришлось тянуть ее обратно к снаряду.

Мы сделали забор еще ниже, сняли доску. Теперь Гайда могла его просто перешагнуть, 

что она и сделала после длительных уговоров,  как милость.  Но если мы ставили доску

обратно, Гайда ложилась на землю, и хоть ты что — хоть бей ее, хоть ругай, хоть упрашивай, 

хоть все лакомства ей скорми — сожрет, но не прыгнет.

Я все-таки еще раз перетащила ее через забор силой, и опять она захромала. На этот раз

пуще прежнего. Нонна смотрела на меня с укоризной. Я терзалась от своей жестокости. Гайда

лежала в стороне оскорбленная и больная, и весь вид ее говорил, что она прощает нам, но это

уже в последний раз.

Все собаки уже брали полный полутораметровый барьер, а Гайда хромала и поглядывала

на них с откровенным презрением.

На перемене собаки разыгрались. Гайда тоже не выдержала, забыла на минутку про забор

и о том, что она хромая. Вот тут я поняла, насколько хитра эта бестия. Взяла я ее за шкирку —и к забору: прыгай, голубушка!

Барьер Гайда наконец осилила, но во всем остальном была никудышной, самой отсталой

в группе собакой.

Мы уже отзанимались порядочно, когда в группу пришла новая собака — лайка Норка. 

Норка только что перенесла тяжелую форму чумы и характером своим,  видимо от болезни,

мало походила на отважную звонкоголосую сибирскую лайку. В целом мире до сих пор для

нее существовала только одна любимая хозяйка,  и тихий хозяйский голос,  и ласковые

хозяйские руки.  Норка была маленьким,  робким и,  если так можно сказать о собаке,  очень

застенчивым существом.

Приход новенькой в группу собаки встречают с большим любопытством.  Они едва

дотерпели до перемены, и когда их всех спустили с поводков, бедная Норка не знала, куда ей

податься.  Она пыталась спрятаться за хозяйку,  но безуспешно.  Тогда она побежала,  но не

помогли ей и быстрые ноги, ведь площадка-то огорожена.

Собаки прижали Норку к забору; они трепали ее, щипали, катали по земле, а Норка даже

и не помышляла дать им отпор, —  она была меньше всех и слабее всех.  Она ни разу не

попадала в такой переплет и, наверно, готова уже была распроститься с жизнью.

Кстати, каждый новый в группе пес обязательно проходит через такую массовую трепку, 

и чем он сильнее,  а главное,  смелее,  тем скорее собаки оставят его в покое,  примут в свой

коллектив и тем больше будут его уважать. Хозяев просят в таком случае не вмешиваться и не

заступаться.  Тут дело тонкое:  если хозяин за собаку заступился,  значит,  пес слаб и труслив, 

станут его все собаки презирать и кусать при любой удобной возможности.

Норке, конечно, приходилось очень туго, но ее хозяйка не преступила собачий закон.

Больше всех ярился и лютовал огромный страшный боксер Чомбе. Его побаивались все

собаки в группе, он был задирист, чувствовал в себе силу и, казалось, закрепил за собой право

сильнейшего. Он налетел на Норку, сбил ее мощной грудью. Вздернул губы и обнажил клыки. 

Зарычал на нее победным глухим рыком. И вот в эту самую минуту боксерской славе Чомбе

пришел конец.

Гайда,  которая лежала в сторонке и участия в травле не принимала,  вскочила вдруг и

бросилась на боксера с такой яростью,  какой в ней никто и не предполагал,  даже хозяйка в

самых своих тщеславных мечтах. Гайда смяла боксера Чомбе в одну секунду. Он лежал под

ней лапами кверху,  ошарашенный и беспомощный.  Гайда стояла над ним.  Она была

великолепна, яростная догиня Гайда, огромная, сильная и бесстрашная.

Я думала, Норка воспользуется моментом, бросится наутек, но ничуть не бывало. Норка

разобралась в обстановке мгновенно и теперь ждала, чем дело кончится.

Гайда оставила поверженного, сконфуженного боксера, величественно отошла от него и

встала рядом с лайкой.

Всем стало ясно: «Кто теперь Норку тронет, будет иметь дело со мной».

С того дня желающих обидеть маленькую лайку не находилось.  С того дня Гайда и

Норка стали на площадке неразлучными друзьями.

Собак учат выдержке — оставляют сидеть на месте всех в ряд. Хозяева отходят от них

метров на десять — двадцать.

На следующий день после потасовки Норка осмотрелась на выдержке и,  сидя,

потихонечку, стараясь не нарушать правил (Норка была очень послушная, дисциплинированная

собака), подобралась и села рядом с Гайдой.

Гайду послали на бум,  и Норка побежала с ней рядом.  Она первая прошла по бревну, 

хотя ее никто и не заставлял.  И еще раз прошла,  как бы зазывая Гайду последовать ее

примеру. И через забор она прыгала вместе с Гайдой, иногда по нескольку раз, и делала это без

хвастовства, с радостью, только затем, чтобы Гайде было повеселее. И Гайда шла по бревну, и

прыгала через забор, и взбиралась по лестнице, и проделывала все это без понуканий, потому

что рядом с ней был ее дружок Норка, которого она взяла под свою защиту.

Боксер —  собака,  резко отличающаяся от всех остальных:  крепкая,  приземистая, 

квадратная,  с круглой большой головой,  тупой вздернутой мордой. Морда вся в морщинах,

губы-брыли низко опущены,  глаза темные,  презрительно печальные,  очень напоминающие

человечьи, глядят холодно и мудро.

У боксера необычная голова — нижняя челюсть выступает вперед, поэтому прикус у них

считается правильным не такой,  как у других собак —  ножницеобразный,  а такой,  который

называется перекусом. Это когда нижние зубы выступают впереди верхних. Боксер обладает

крепкой и сильной хваткой.

Грудь очень широкая, спина прямая, весь корпус собаки — сплошные мускулы. Хвост и

уши обрезают у щенков так же, как у доберманов. Шерсть короткая и гладкая, окрас рыжий, 

палевый,  тигровый светлый и темный.  Часто на груди и лапах встречаются белые пятна.

Бывает и белый окрас,  но он встречается редко и в настоящее время бракуется на наших

выставках.

Боксеры хорошо дрессируются,  но поначалу бывают несколько упрямы,  как и

эрдельтерьеры.

Из-за короткой шерсти не могут широко использоваться в холодных климатических

условиях.

Боксеры сильные,  очень прыгучие и ловкие,  весьма задиристы и драчливы с собаками, 

обладают хладнокровием и бесстрашием.

В домашних условиях спокойные и очень ласковые животные, привязчивые и терпимые

к детям.

Чара росла доброй рыжей толстушкой. В дом приходило много людей: гости, знакомые

— и каждый старался приласкать милого толстого щенка со старушечьей мордой, сунуть ему

кусочек.

Так постепенно Чара уяснила себе, что люди все добрые, любят ее, и она отвечала им тем

же — радовалась приходу чужого человека почти так же, как и приходу своих.

С дрессировкой Чары пришлось задержаться,  так как сначала собака считалась еще

маленькой, а затем многие месяцы больной, после легко перенесенной чумы, а потом тоже все

как-то недосуг было…  Так начала Чара учиться только к трем годам —  когда собаке уже

положено пройти два курса дрессировки: курс послушания и специальный курс.

Чара много гуляла,  много ела,  много спала на мягком диване.  К трем годам она

расплылась и разленилась — скучно и однообразно шло время…

Так бы, вероятно, и шло все своим чередом, если бы не один забавный случай, который

открыл хозяевам глаза на то, как портили они своим воспитанием служебную собаку. Ушли

все из дома и захлопнули замок,  а ключи оставили на телевизионной тумбочке,  пришли

обратно — домой не попасть… Что тут делать?…

Окна квартиры выходят во двор,  второй этаж,  большая широкая форточка.

Договорились с рабочим, который работал во дворе —  чинил канализацию, чтобы он влез в

окно и открыл дверь. Одет рабочий был в рваный старый ватник, лицо черное, забрызганное

грязью.

Любая самая захудалая дворняжка,  которая увидела его,  залилась бы лаем.  Если она

забыла бы даже об охране дома,  то залаяла бы от страха за свою шкуру. Но Чара не ведала

страха, а гость, даже влезающий в форточку, ее не смутил, а порадовал.

Она поднялась с дивана навстречу ему, чтобы достойно приветствовать!..

Рабочему забыли сказать, что в доме собака, а он не обладал Чариным хладнокровием и

чуть не вылетел обратно во двор,  закричав при этом благим матом.  Рабочего,  как могли, 

успокоили,  заверили,  что собака добрая —  не укусит,  и он полез снова.  Когда вошли в

квартиру, то у него было вполне чистое лицо, тщательно вымытое Чариным языком.

Все хорошо в свое время.  К трем годам,  при таком воспитании,  поздно уже делать изсобаки сторожа.

Чара старалась хорошо учиться, но многое ей было трудно: прыгать через барьеры при

ее-то комплекции, бегать по лестнице с ее одышкой, злиться и кусаться при ее доверчивости к

людям и доброте!..

У другого боксера —  Индиго —  было совсем иначе.  Его принесли домой месячным

щенком.  Щенок темный с тигровиной был мал,  беспомощен,  смотрел на всех печально и

жалобно.

Бабушка заготовила для него кость и овсянку, но оказалось, что малыш может пока что

питаться в основном молоком и манной кашей. Через несколько дней дали ему яичко прямо со

скорлупой. Щенкам положено давать толченую яичную скорлупу, костную муку и мел, чтобы

кости были крепче.

Яйцо щенку пришлось явно по вкусу —  он забавно облизывался,  просил еще.  Индиго

знакомился с расположением квартиры:  забирался во все углы,  под шкафы,  под кровати,  но

самым интересным местом он считал кухню.

Однажды вечером щенок пропал. Все переполошились, бросились искать. Долго не могли

найти, но в конце концов обнаружили на кухне под столом в корзине с яйцами.

У каждого в семье были свои обязанности, у Индиго тоже: соблюдать чистоту и порядок

в доме, охранять дом, машину и собственного хозяина. Рос Индиго спокойным и незлобивым, 

но охранять дом стал еще щенком. Учиться в школу пошел очень рано, с девяти месяцев.

«Ты самый красивый, самый хороший на свете».

В группе с первого дня был образцом послушания и старательности. Никогда не заводил

первый драк с собаками,  хотя бегал без поводка и охотно общался с ними.  Но если его

задирали, дрался с ожесточением, даже если противник был вдвое крупнее и сильнее его.

У Индиго были любопытные отношения с хозяином: деловые, по-мужски сдержанные на

людях.  Общались они всегда на полутонах и одним им понятной мимикой,  однако отлично

ладили и понимали друг друга.

К году пес уже сдал экзамен по двум службам: курсу послушания и защитно-караульной, 

а с наступлением зимы хозяин с Индиго занялись буксировкой лыжника и ездовой службой.

Обычно зимой боксеры сильно мерзнут,  плохо работают, —  любители жалеют их и

держат дома.

Индиго благодаря спартанскому воспитанию отличался удивительной выносливостью, 

всегда сохранял спортивную и рабочую форму, работал с охотой и большим старанием.

В Ленинграде ежегодно устраивают состязания по разным собачьим службам, а зимой по

зимним видам:  буксировке и ездовой службе.  В этих состязаниях участвуют все породы

служебных собак:  овчарки,  колли,  эрдели,  доги,  доберманы и боксеры.  Боксеров участвует

всегда мало,  но Индиго,  на удивление всем,  два года держал первенство города и проходил

дистанцию в 5 километров за 4,5 минуты — быстрее всех собак.

Болельщиков было больше у собак,  которые с места брали рывком и шли сразу,

казалось, с бешеной скоростью, но они быстро выдыхались. Индиго бежал, вроде бы, не спеша, 

сохраняя ту же скорость и к финишу.

На следующую весну Индиго успешно кончил еще одну собачью службу —  службу

подноса легких грузов.  Он носил на спине тяжелый вьюк и бегал с ним от одного поста к

другому.

Занимался хозяин с ним и розыскной службой. Пес ходил по следу с большим старанием.

Работая с Индиго в агитбригаде, выступали на стадионах, в домах культуры, школах.

Если вы любите смотреть по телевидению журнал «Ребятам о зверятах», то вы, конечно, 

хорошо знакомы с Индиго,  так как он выступал всякий раз,  когда участвовали собаки,  и

открывал странички этого журнала.

Сидя на стуле, с деловым видом он держал в зубах заставку.Грудь его была увешана золотыми жетонами за работу.

Доберман-пинчер —  собака крупная,  с хорошо развитой мускулатурой,  квадратная. 

Голова красивых линий, с темными выразительными глазами, ноги прямые, шея сухая, спина

крепкая, прямая, живот хорошо подтянут. Уши и хвост обрезаны в щенячьем возрасте.

Собака эта очень элегантна,  полна грации и изящества.  Движения добермана быстрые, 

порывистые и красивые. Шерсть короткая и блестящая.

Окрас у добермана наиболее характерный черный и коричневый, с резко выраженными

коричневыми подпалами. Встречается голубой окрас и изабелловый.

Доберман прекрасная рабочая собака: сильная, злобная, недоверчивая к посторонним, с

превосходным чутьем и слухом,  но она нервозна,  легко возбудима и поэтому особенно

требует терпеливого и спокойного обращения.

Нэра

Я имела несколько доберманов; все они были хорошими собаками. Но вот одна собака, 

которую я держала прежде остальных,  лет в пятнадцать-шестнадцать,  запомнилась больше

других. Я была уже не новичок в собаководстве; держала овчарок, дрессировала их, не всегда, 

правда,  успешно,  поэтому знала цену собачьих укусов.  Семья моя переехала жить из

Ленинграда в Алма-Ату.  Мы всегда держали собак,  и мне сразу же захотелось завести себе

породистую собаку.  Денег на покупку не было,  но я надеялась достать в питомнике какую-

нибудь списанную по старости или болезни собаку.

Отнеслись в питомнике ко мне недоверчиво, но с любопытством — очень уж я большим

знатоком держалась. Собак для списания у них не оказалось, и я очень огорчилась.

Тогда мне показали у будки на цепи в отдалении от всех собак суку доберман-пинчера, 

очень крупную и красивую. Сказали, что ее хотят пристрелить, так как ни один проводник не

хочет с ней работать, после того как она сильно искусала своего проводника и чуть не откусила

ему нос. Правда, сделала она это после того, как он, дрессируя, несправедливо избил ее.

Я стала уговаривать отдать мне собаку.  В конце концов согласились отдать ее,  если я

сумею сама снять собаку с цепи.  Собака была три дня не кормлена и явно терзалась

угрызениями совести.

Я стала медленно подходить к ней,  попросив,  чтобы меня никто не провожал,  ласково

говорила, предложила ей мясо, позвала гулять. Так я и увела Нэру.

Более ласковое и преданное существо, чем Нэра, найти было трудно. Она ходила за мной

по пятам и старалась угадать все мои желания. Мы отправлялись с ней в дальние походы в

горы,  и там она меня опекала,  охраняла и предупреждала об опасности. Места района озера

Иссык в те годы были очень глухие, и Нэра помогала мне переходить горные стремительные

потоки, предупреждала о приближении зверя или змеи, не пускала к обрывам.

Если встречался человек,  она не бросалась на него,  но близко ко мне не подпускала. 

Очень не одобряла мою охоту за змеями и однажды, когда я гналась за редкой красной змеей, 

бросилась и загрызла ее.

Мы жили в маленькой проходной комнате.  Если все уходили из дома,  то Нэру

привязывали к большой железной кровати, и она спала под нею. Как-то раз, когда все ушли из

дома, к хозяйке через окно забрались воры. Выйти они могли через нашу комнату.

Собака чувствовала чужих, и, пока они работали, собирая вещи, она тоже трудилась — 

перегрызла свой поводок и села у дверей.  Когда грабители хотели уйти,  она кинулась на

одного, повалила его и успела укусить другого. Так, одного лежачего, а второго сидящего на

узлах, и застала их хозяйка.

К сожалению,  нам опять пришлось переезжать,  и мы не смогли взять с собой Нэру — 

оставили ее в доме, где мы жили, но через несколько месяцев нам сообщили, что собака оченьтосковала без нас, худела и в конце концов погибла.

Собака очень крупная,  сильная,  злобная,  очень смелая,  неприхотливая к условиям

содержания и к климату.  Используется среднеазиатская овчарка в Туркмении,  Казахстане, 

Узбекистане, Киргизии.

Окрас у среднеазиатских овчарок бывает разнообразный:  белый,  серый,  рыжий, 

пятнистый, палевый, бурый и черный. Шерсть густая, с хорошим подшерстком.

Голова широкая, массивная, шея короткая, мускулистая, грудь широкая, спина прямая.

Уши и хвост у среднеазиатских овчарок обрезают в раннем возрасте.

Среднеазиатская овчарка хорошо используется для пастушьей и караульной служб.

Азиаты

Москва, ВДНХ,  павильон собаководства. Море роскошных гладиолусов в середине, но

краям вольеры, затянутые сеткой, в которых сидят собаки по одной и по две.

Каждый вольер, как рамкой, обвит плющом.

Осень разукрасила широкие листья плюща в красные, желтые цвета всех оттенков. Один

вольер, где солнца меньше, с зеленой рамкой, другой — с ярко-красной, третий — с желтой. За

сеткой собаки различных пород:  колли,  доги,  немецкие овчарки,  пинчеры,  эрдели,  боксеры,

лайки, кавказские овчарки, южнорусские, среднеазиатские, ротвейлеры, черные терьеры.

На каждом вольере дощечка, обозначающая породу, кличку, возраст собаки и ее заслуги. 

Все вольеры огорожены невысоким дощатым барьером, как в зоосаду, чтобы чужие люди не

раздражали собак.

У вольера,  где сидит среднеазиатская овчарка Чембар,  всегда много народа.  Чембар

красавец,  весь вид его говорит о величии и силе.  Огромный пятнистый пес лежит,  скрестив

лапы,  и устало смотрит.  Ничто ему здесь не мило.  Он здесь уже месяц и никак не может

привыкнуть к шуму,  бесконечной сутолоке и заточению.  Ему вспоминаются степи,  палящее

солнце,  прохлада гор,  запахи сада. Вспоминаются ему также бои с волками,  от которых его

голова и морда покрылись рубцами и шрамами.  Чембар остался равнодушным к тому,  что

занял на выставке первое место и люди повесили ему на шею большую золотую медаль.

Потом Чембара увезли в Ленинград,  стали держать на квартире.  От него очень хотели

получить потомство, но он был уже далеко не молодой собакой, и ему было не до любви. Так

прошло несколько лет.

В питомнике, где я работала, было две среднеазиатские овчарки; белые, с тремя черными

точками глаз и носа, они напоминали белых медведей. Эти собаки были общими любимцами. 

Я раньше не имела дела с азиатами, поэтому горячо взялась за их дрессировку. Аргон и Айна

были братом и сестрой, от всех собак держались отдельно, дружбы ни с кем не заводили, но и в

драку тоже не лезли. Собаки их побаивались, чувствуя силу.

Предназначались Аргон и Айна для караульной службы.  От караульных собак много

дисциплины не требуется,  нужно уметь ходить рядом у ноги на поводке,  подходить на зов, 

знать запрещающую команду «фу», вот и все. Чем злей собака, чем неугомоннее, тем лучше

несет она службу.

Мне же очень хотелось попробовать отдрессировать азиатов,  как овчарок,  курсу

послушания, а затем патрульной службе. Мне-то хотелось, но вот Аргону с Айной учеба была

не по вкусу: они не хотели ходить по буму, лазать по лестнице, прыгать. Пришлось их таскать

по снарядам втроем, и за полчаса такой работы люди были еле живы, а собаки — полны сил. 

Они не упрямились,  не огрызались,  а просто становились как кули с картошкой,  которые

можно бросать куда угодно и сколько угодно. Дело не двигалось очень долго,  когда же все

потеряли надежду чего-нибудь добиться от них, в один из дней вдруг собаки неожиданно стали

ходить по буму, прыгать, лазать по лестнице, и все это легко, без особых усилий.С приемами послушания было скверно: уставится на меня пара темных невинных глаз, и

все тут. «Не понимаю, чего ты от меня хочешь?»

И так без конца…

Очень долго я учила собак приему «место» — водила, водила сама на место — все не

могут запомнить. Я была терпелива; что поделаешь, если наука не дается сразу!

Но вот однажды я убирала во дворе снег, Айна с Аргоном бегали, играли, потом Айна

скрылась куда-то и вернулась с костью в зубах. Старая, уже обглоданная мостолыга, которую

ей есть не хотелось, но бросать свой трофей было жалко. Айна улучила момент, когда Аргон

не смотрел на нее, и зарыла кость в снег. Аргон снова звал Айну бегать, играть, но Айне было

не до игры: вдруг он догадается, где кость зарыта. Так и есть — пошел на то место, где лежит

кость.  Она подбежала к нему,  грозно оскалившись,  но тот,  ничего не поняв,  подошел еще

ближе к кости «Ах так, на мою добычу польстился? Ну я ж тебе задам!..»

И такая завязалась драка, что не было и надежды разнять их мне одной.

Я бросала в собак снегом, тузила их, кричала и неожиданно крикнула: «Вы что делаете?

Марш на место!..»

Собаки перестали драться и мигом очутились каждая в своем вольере.  Я застыла от

удивления. Сколько же времени хитрецы водили меня за нос!..

Собаки удивительно быстро и хорошо распознают наше настроение. Так и тут:  я опять

принялась за уборку, а собаки, поняв,  что я перестала сердиться, вышли из своих укрытий и

стали меня обхаживать,  чтобы снова наладить отношения.  Наконец Айна,  как более хитрая, 

первая подобралась ко мне и ткнулась мордой под локоть: «Пора бы уж и помириться, что ли?

…»

Как только я приласкала ее, подошел с повинной Аргон. После этого случая я с новым

рвением взялась за дрессировку, но в конце концов все же оставила Аргона и Айну в покое.

Со временем они стали хорошими караульными собаками. От моей дрессировки осталось

идеальное хождение рядом,  за что меня не уставали благодарить вожатые,  и прыгучесть, 

которая приводила в трепет всех, кто приближался к забору склада.

Была в питомнике еще одна среднеазиатская овчарка — Бирма. Если Аргон и Айна были

красавцами и,  несмотря на свою нерадивость к учебе,  были обаятельны,  то Бирма была

уродлива:  большая,  толстая,  нескладная.  На темно-сером мехе темная тигровина,  голова с

необрезанными висячими ушами,  с огромной шишкой между ушей.  Из-за этой шишки вся

голова и морда были в морщинах. Необрезанный хвост несуразно загибался кверху. Но все-

таки не все было уродливо в этой собаке: у Бирмы были прекрасные глаза — добрые, умные и

несчастные.

Бирма попала к нам из института,  где над ней производили какие-то опыты.  После

института у нас в питомнике Бирме очень нравилось.

Но так уж повелось,  что вожатые не замечали тихую,  неприхотливую собаку.  Они

забывали ее приласкать, забывали выпустить лишний раз во двор погулять. Когда вели Бирму

на пост, то вечно ругали за медлительность. Водили на работу ее в паре с овчаркой Индусом,

который тащил на всех парах вперед,  а Бирма всегда отставала.  На посту Бирма

преображалась: она с яростью носилась по блоку взад и вперед, наводя ужас своим лаем.

Как-то в воскресенье,  когда кругом никого не было,  я вела Бирму на пост и решила

спустить ее с поводка. Ласковое обращение и свобода так подняли Бирме настроение, что она, 

схватив какой-то клок бумаги,  начала описывать круги вокруг меня,  потом грудью сбила

растерявшегося Индуса,  облизала,  подпрыгнув,  мне лицо,  носилась за своим хвостом —

одним словом, была как безумная. Я никогда не подозревала в ней столько скрытой радости. 

Мне стало стыдно, что все мы вечно обделяли ее.

Было Бирме уже около пяти лет. Мы решили привести ей красавца Чембара. Они бегали

свободно на нашей площадке несколько дней, потом Чембара увезли домой, а Бирмочка стала

ждать детей. Через два месяца родилось восемь щенков разной масти.

За несколько дней до появления на свет щенков вожатый перепутал вольеры и впустил в

вольер к Бирме очень драчливую немецкую овчарку.  Та набросилась на Бирму,  сильно

прокусила ей шею, но Бирма стерпела и, заботясь о потомстве, не приняла боя.Мы страшно все напугались,  но,  к счастью,  все обошлось благополучно —  щенки

родились живые и здоровые.  Бирма была на редкость нежной и заботливой матерью.  Было

холодно,  щенят поместили в теплый изолятор,  огородив часть его маленьким заборчиком,

чтобы не придавить и не стукнуть дверью.

Теперь Бирма была в центре внимания: каждый старался ее угостить,  приласкать, а она

лежала счастливая и без конца облизывала щенков.

Щенкам в первые же дни обрезали уши и хвостики.  Без хвоста и ушей собаки этой

породы красивее, но в Азии делается это не для красоты, а для того, чтобы в драке с волками

было меньше уязвимых мест.

Щенки росли и толстели с каждым днем.  Они напоминали барсучат и были

очаровательными. Я очень много времени проводила возле них — смотрела, как они играют.

Но на семнадцатый день я вошла в изолятор и увидела,  что один темный щенок у двери. Я

решила, что его неизвестно зачем перенесла мама Бирма, но на другой день опять тот же щенок

у двери. Я просидела тихо два часа и увидела, как ему удается перелезть заборчик. Оказалось, 

что» шустрый и смышленый малыш забирался в угол, упирался задними лапками в плинтус, а

передними зацеплялся за край заборчика и ждал,  когда его тело перевесится на другую

сторону.  Обратно его перетаскивала в зубах мама Бирма.  Мне очень приглянулся

любознательный щенок, и я взяла над ним шефство. Остальные щенки стали тоже перелезать

через заборчик только дней через пять. Акбар, как я стала называть этого щенка, в честь своей

погибшей собаки, стремился и дальше познавать мир, стремился выбраться за дверь на улицу.

Вскоре мы утеплили две будки и перевели все семейство в открытый вольер во двор. Подошел

срок и маму Бирму отнять от них. Бирма очень скучала без детей. Ей все казалось,  что дети

голодные, что их забыли покормить. И вот как-то в первые дни разлуки ей удалось выскочить

со двора,  где она гуляла после завтрака,  и проникнуть к детям.  Бирма деловито и быстро

расчистила носом место — площадку, взяла и отрыгнула весь свой завтрак детям. Я слышала, 

что так иногда делают волчицы, но у собак я видела такое впервые.

Скоро мы щенков отдали на другие заводы,  а себе оставили троих:  Акбара,  Алаша и

Альфу.

Помня свои неудачные попытки дрессировать азиатов курсу послушания, я занималась

воспитанием Акбара с самого раннего детства.  Очень много мне помог в этом деле

замечательный пес Дунайка.

Когда Акбару минуло год с небольшим, Дунайка погиб, и Акбару пришлось занять его

место.

Акбар вырос огромным псом темной масти, с белой грудью и белыми лапами. Могучая

голова с умным внимательным взглядом то ласковых и добрых, то свирепых и недоверчивых

глаз.  Акбар был очень ловким,  подвижным и невозмутимым.  Он мгновенно реагировал на

любую мою команду или жест. Акбар был «прыгучий», брал барьер высотой до 2,5 метра и

легко преодолевал любые другие препятствия,  хорошо ползал,  ходил без поводка рядом,

охранял вещи.

Щенком он был своевольным и упрямым, но работать с ним было большою радостью.

В питомнике было много собак-,  но так уж завелось,  что всегда был какой-то общий

любимец: раньше это была овчарка Дина, мать Дуная, потом сам Дунай, а теперь, после гибели

Дуная, любимцем стал Акбар. Он хорошо знал это и широко пользовался своими правами.

Он был очень ласковым к своим, но к чужим относился недоверчиво и злобно.

Я брала его на лекции по собаководству,  где обучают вожатых,  чтобы показать им

среднеазиатскую овчарку и продемонстрировать, что она умеет делать. Очень всем нравилось, 

когда я укладывала Акбара у дверей;  он тихо лежал и дремал,  но стоило только сказать

«охраняй», как пес глаз не спускал с дверей, и ни один человек не мог ни войти ни выйти.

Ночью Акбар был особенно внимательным и настороженным. Однажды проходили мы с

ним по улице часа в три ночи. Акбар был отпущен с поводка и первым заметил, что какой-то

пьяница залез на ворота и собирается проникнуть на завод.  Акбар,  не дожидаясь моих

приказаний, прыгнул ему на спину. Тот упал на землю и потерял дар речи, но зато хмель с него

как рукой сняло.В другой раз поставили Акбара охранять склад, а ночью туда пытались забраться воры,

но Акбар не пустил их в свои владения. Тогда воры сорвали замки, решив, что пес, обнаружив

открытую дверь,  убежит домой.  Акбар,  увидя,  что дверь открыта,  вышел,  но бросить

вверенный ему пост не решился и стал охранять его снаружи. Утром рабочие пошли на смену и

увидали у дверей склада злющую собачину,  которая не давала им пройти мимо.  Пришлось

звонить в караульное помещение — за Акбаром пришли. Пес так и сидел у дверей склада —

дожидался вожатого.

Акбару, как и Дунайке, пришлось заниматься воспитанием молодняка. Он, правда, был

более суровой нянькой, чем Дунай, но все же заботился и любил своих подопечных овчарят.

В 1963 году Акбар был на ВДНХ в Москве; сидел он в том же вольере, где прежде сидел

его отец Чембар.

Он так же привлекал к себе массу зрителей. Только Акбар не скучал, как Чембар, много

гулял,  работал на показательных выступлениях.  Акбар любил ездить,  любил красоваться, 

любил работать.

В Ленинград он вернулся тоже с золотой медалью.

Собака всегда старается быть полезной человеку — быть при деле, а не бить баклуши. Я

видела однажды,  как маленькая дворняжка бежала за телегой с сеном.  На чужой улице все

местные собаки бросились на нее, но она и ухом не повела — только потрусила чуть ближе к

телеге,  очень независимая и гордая.  А собаки тоже внезапно остановились и с уважением

проводили ее. Она была при деле, а это уважать нужно!

У собак много интересных профессий. Есть среди них «военные», есть и «гражданские».

В войну служебные собаки использовались для подрыва вражеских танков или военных

эшелонов.  Там,  где не мог пойти человек,  собаки несли на спине смертоносный груз, 

подрывали танки или поезда и погибали сами.  Применялись они и для связи.  В тяжелых

условиях войны, когда нарушалась техническая связь между отдельными частями, на помощь

приходили собаки-связисты,  которые под огнем противника где бегом,  где ползком четко, 

быстро передавали донесения, налаживали связь.

А собаки санитары!  Сколько раненых они находили,  сколько вывезли с поля боя на

волокушах!  Один человек рассказывал мне,  что в войну он был сильно ранен:  потерял

сознание, очень ослаб от потери крови и холода. Пришел в себя оттого, что кто-то старательно

вылизывал его теплым языком,  ворошил лапами и толкал холодным носом,  чтобы он

очнулся.

— Когда я открыл глаза, передо мной была рыжая добрая колли, и не было для нее тогда

большей радости,  чем видеть меня живым, —  рассказывал этот человек. —  Собака не

успокоилась до тех пор,  пока меня не перевалили на волокуши и не увезли в медицинский

пункт.  После этого я не могу равнодушно смотреть на этих собак.  Сколько благородства и

мужества в них!

Немало людей спасли от гибели собаки-миноискатели. Когда проводилась послевоенная

выставка служебных собак в Ленинграде,  на собачьих вольерах красовались такие надписи:

«Немецкая овчарка Дина обнаружила 8500 мин,  немецкая овчарка Казбек обнаружила

9000 мин,  шотландская овчарка Дик обнаружила 11500 мин».  Представляете,  сколько

человеческих жизней было спасено благодаря самоотверженной работе этих собак!

В мирное время собаки помогают пограничникам стеречь рубежи нашей Родины. Много

таких собак воспитали ребята-школьники.

Собаки умеют помогать слепым. Осторожно и заботливо водят они людей, потерявших

зрение, через дорогу,  оберегают от внезапно появившегося транспорта, от ям,  канав, люков,

помогают сесть в трамвай,  в электричку.  У собак-поводырей очень сильно развито чувство

заботы, ответственности за человека. Они знают, что хозяин находится под их опекой, что от

них зависит его безопасность,  а порой и жизнь.  Поэтому они все время начеку,  всегданаходятся при своем подопечном.

Я читала в одном иностранном журнале,  как женщина,  инженер-химик,  потерявшая

зрение на работе,  получила собаку-поводыря,  которая помогла ей снова обрести себя:  она

стала работать,  общаться с людьми,  ходить по городу. Женщина была очень довольна новой

своей помощницей. Но вот однажды поведение собаки ее удивило и раздосадовало.

Возвращаясь вечером обратно домой,  собака не пошла своим обычным маршрутом,  а

свернула на боковую улицу,  повела хозяйку окольными путями и никаким приказаниям не

подчинялась. На другой день слепая с возмущением рассказала об этом товарищам по работе,

а те объяснили,  что собака так вела ее потому,  что на площади,  через которую они обычно

ходили, были волнения рабочих и полиция пустила в ход слезоточивые газы.

Караульную службу хорошо несут собаки крупные, сильные, злобные и смелые. Кроме

ведомственных собак склады,  магазины,  парки,  пионерские лагеря,  детские сады охраняют

собаки частных владельцев.  Многие владельцы служебных собак работают со своими

питомцами в добровольных народных дружинах,  охраняя и поддерживая общественный

порядок в городе.

Розыскные собаки находят по следу преступника.  Особенно острое чутье у доберман-

пинчеров и немецких овчарок. Сейчас тонкое собачье чутье стали успешно использовать для

обнаружения повреждений в газопроводе и для поиска полезных ископаемых. Снимавшаяся в

кинофильме «Дай лапу,  друг»  овчарка Буран ездила на Кольский полуостров помогать

геологам искать руду.

Широко используются собаки-пастухи: немецкая и южнорусская овчарки, на Кавказе —

кавказская овчарка, в Средней Азии — среднеазиатская овчарка. Они не только пасут стада, но

и охраняют скот от нападения волков, бесстрашно вступают с ними в борьбу.

На Дальнем Востоке успешно применяются для пастьбы дорогостоящих пантовых

оленей шотландские овчарки — колли. В Карпатах пасут стада маленькие лохматые собачки

пули и пуми.  Они подходят для этой работы-неприхотливы,  выносливы и отлично несут

службу.

Однажды пуми вела огромное стадо овец.  Вдруг животные,  испугавшись встречного

всадника, понеслись к засеянным полям. Казалось, что их не остановить и хлеб будет вытоптан

подчистую!  Но маленькая собака знала свои обязанности —  она повернула овец к дороге, 

провела между полями,  успокоила их,  восстановила порядок,  и ни одна овца при этом не

забралась в поле.

В Ленинграде жил хороший тренер Николай Сергеевич Макарин,  который с войны

вернулся инвалидом, но не утратил энергии и любви к жизни и к людям. Взял он себе дачный

участок и решил построить домик. Соседи с удивлением спрашивали:

— Николай Сергеевич, а как же вы строить будете, кто вам поможет?

Он отвечал:

— Помаленьку, мы ведь с Атосом работать будем…  Где мне не под силу —  там Атос

поможет…

Он сделал Атосу — мощному овчару — тележку, и тот возил ее, нагруженную камнями,

песком, досками. Доставлял самостоятельно от дома к карьеру, где тележку нагружали ребята-

добровольцы, и опять к дому, где работал хозяин. Осенью Атос перевозил с поля картошку, 

капусту и другие овощи.

В свободные от работы дни Атос катал ребят в этой же тележке. Нужно ли говорить, как

все люди в поселке стали уважать Атоса. Теперь Николаю Сергеевичу вслед не говорили, как

прежде:

— Сам больной, с палочкой едва ходит, а этакую собачину завел.

Теперь говорили восхищенно:

— Вот это собака:  летом как вол работает,  а зимой деньги зарабатывает —  в театре

играет…«Садись! Атос и тебя прокатит!»

Атос действительно постоянно исполнял роль конвойной собаки в одном из спектаклей. 

Теперь соседи и сами заводили собаку, советуясь с Николаем Сергеевичем, какую взять.

Конечно все могут завести породистую собаку, если ее выбрали дружно всей семьей. А

что делать тому, кого собака сама выберет?

А ведь бывает и так: из дому вышел один, а вернулись уже вдвоем. Что скажет на это мама?…

Не огорчайтесь,  если у вас прижился непородистый пес. Это будет верная вам собака,

неприхотливая и благодарная.  Если вы займетесь ею,  из нее непременно выйдет отличный

друг.  Пусть вас не смущает его задранный хвост —  это говорит об отличном настроении, 

боевом духе и радости; пусть у него не стоят уши, как у лайки или овчарки, от этого морда его

не станет менее выразительной.

Дворняжки очень смышленые собаки.

Я постоянно занимаюсь целенаправленной дрессировкой служебных собак:  овчарок, 

колли, эрделей, боксеров, доберман-пинчеров, догов. Попадаются иногда и метисы (овчарки с

эределем или боксер с лайкой и другие), но, работая в кино, я имела дело и с дворняжками.

Об этой необычной «собачьей профессии» — о работе четвероногих артистов в кино — я

и хочу рассказать подробнее.